Станислав Лем
Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести
Моя жизнь
Эту автобиографию я писал, отдавая себе отчёт в том, что моё перо притягивают два противоположных полюса. Один из них — это случайность, второй — организующая нашу жизнь закономерность.
Чем было всё то, в результате чего я появился на свет и, хотя смерть угрожала мне множество раз, выжил и стал писателем, и к тому же писателем, который пытается сочетать огонь и воду, фантастику и реализм? Неужели всего лишь равнодействующей длинного ряда случайностей? Или же тут было некое предопределение, не в обличье какой-то сверхъестественной Мойры, которая предрекла мою судьбу уже в колыбели, но таившееся где-то во мне самом — скажем, как и подобало бы агностику и эмпирику, в моей наследственности.
Разумеется, от роли случайности в моей жизни я не могу отмахнуться. Когда в 1915 году пала крепость Перемышль, мой отец — он служил тогда врачом в австро-венгерской армии — оказался в русском плену. Почти…
ЕЩЕ
Дорогие друзья по чтению. Книга «Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести» Лем Станислав произведет достойное впечатление на любителя данного жанра. В заключении раскрываются все загадки, тайны и намеки, которые были умело расставлены на протяжении всей сюжетной линии.
Казалось бы, столь частые отвлеченные сцены, можно было бы исключить из текста, однако без них, остроумные замечания не были бы столь уместными и сатирическими. Обращают на себя внимание неординарные и необычные герои, эти персонажи заметно оживляют картину происходящего.
Не остаются и без внимания сквозные образы, появляясь в разных местах текста они великолепно гармонируют с основной линией. Это настоящее явление в литературе, которое не любишь, а восхищаешься всем естеством, оно не нравится, а приводит в неописуемый восторг.
Место событий настолько детально и красочно описано, что у читающего невольно возникает эффект присутствия. Актуальность проблематики, взятой за основу, можно отнести к разряду вечных, ведь пока есть люди их взаимоотношения всегда будут сложными и многообразными.
Очевидно-то, что актуальность не теряется с годами, и на такой доброй морали строится мир и в наши дни, и в былые времена, и в будущих эпохах и цивилизациях. Интригует именно та нить сюжета, которую хочется распутать и именно она в конце становится действительностью с неожиданным поворотом событий.
Диалоги героев интересны и содержательны благодаря их разным взглядам на мир и отличием характеров. «Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести» Лем Станислав читать бесплатно онлайн будет интересно не всем, но истинные фаны этого стиля останутся вполне довольны.
0
Приветствую тебя, Читатель! Как насчет того, чтобы вновь окунуться в мир третьего Варкрафта, и по-…
0
Роланд вновь оказался в пустыне, но теперь на его поясе висит Рог Эльда. Человек в черном настигае…
0
Влада — космическая путешественница, девушка 14 лет; или обитательница пустынного города, студентк…
0
Тихий звук струн в предрассветном воздухе совсем не такой, как дождливой ночью или в тесной комнат…
Книга «Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести»
Прочитал вторую книгу из своей коллекции собрания сочинений Станислава Лема. Как и первая книга, эта читалась тяжеловато, но с интересом — странное сочетание для художественных произведений, т.к. обычно с такими чувствами читаются научно-технические книги. Насколько я понимаю, в первый том вошли произведения, которые считает наиболее сильными сам автор.
Однако, сравнивая, я понимаю, что два главных произведения в этом томе — «Возвращение со звёзд» и «Глас Господа» — оказались на мой взгляд явно лучше, чем «Эдем» и «Непобедимый». Складывается ощущение, что пан Станислав хитрил, отправляя всех на ложный след и ехидно потирая ручки в ожидании, удастся ли ему всех обмануть или некоторые читатели смогут понять, что это шутка.
Раз уж я упомянул два главных произведения в этом томе, то расскажу…
Развернуть
Глас Господа
Если раньше я знала и любила Лема-фантаста, то после прочтения его романа «Глас Господа», я для себя открыла Лема-философа. Конечно, и в его более насыщенных фантастическими «реалиями» вещах не обошлось без философии, но этот роман — просто квинтэссенция острофилософской фантастики.
Впрочем, фантастическое допущение здесь всего одно — земляне «запеленговали» систематически повторяющийся сигнал из Космоса и решили, что это — некое послание высокоразвитой внеземной цивилизации, попытка контакта, так сказать.
А дальше, Лем вместе со своим героем — профессором Хогартом, выдающимся математиком, рассказывая о проекте «Глагос», выдвигает грандиозные гипотезы о природе и дает подробный отчет о попытках расшифровки сигнала и, что более важно, о природе и глубинной мотивации…
Развернуть
Возвращение со звёзд
Лем, как мне показалось, выдвигает два тезиса. Первый о том, что общество потребления, лишённое какого-либо интереса к науке и познаниям, по сути мёртвое общество. И тут я с ним не могу не согласиться. А вот второй тезис посложнее будет.
Автор считает, что в основе всякого стремления к познанию, всякого интереса и сильного влечения лежит агрессия, а если у человека эту агрессию купировать, то превратится он в мягкий овощ и будет скучным и никчёмным.
Даже женщины по его мнению могут полюбить мужчину исключительно за склонность к риску и исходящему от него чувство опасности. А тут согласиться сложно.
Конечно, если ты сильный физически мужчина, гнущий подковы, да к тому же хорошо соображающий, то без доли риска тебе, возможно, и будет казаться жизнь пресноватой. Но вот…
Развернуть
Станислав Лем — очень выдающийся писатель-фантаст, стоящий особняком от многих классиков этого направления в художественной литературе.
Он не выдумывал фантастические миры и технологии ради антуража, как многие его современники, вроде Гамильтона, рисовавшего этюды классической космооперы.
Лема интересовала судьба науки в далёком будущем, он подвергал своеобразной литературной критике человеческую способность к познанию. Он задавал вопросы, возможные ответы на которые могут удивить, если не напугать обывателя, привыкшему к стандартному, обыденному мышлению.
Идея Гласа Господа перекликается со знаменитым Солярисом, но писатель смотрит на неё с другой стороны: «Что, если мы найдём признаки чужого разума там, где его, на самом деле, и нет вовсе? Сможем ли расшифровать космическое послание,…
Развернуть
Очень интересно. Лем, несомненно, гений, совмещает в себе «гума» и «физа», у него невероятно продуманные миры. Они даже не столько продуманные, сколько реалистичные. Как будто он пишет не научную фантастику, а хронику прошлых лет.
Видно, что он отдает предпочтение математике…
Не выходит. Я пытаюсь написать здесь рецензию, но слова рассыпаются, не даются легко. Множество обрывочных мыслей бродит в голове, но с в слитную картину они не вписываются.
Лем гений, Лем любит математику и интровертов, и это прекрасно, это приятно читать. И в то же время трудно. Я пыталась прочитать эту книгу быстро — куда там. Ее лучше всего читать в полной тишине, когда ничего не отвлекает, иначе сложно сосредоточиться на его идеях.
В какой-то мере можно назвать книгу занудной, в особенности, «Глас Господа»,…
Развернуть
Глупая книга. Ни капли не задела и даже не заставила о чем-то задуматься. Хотя нет… Солгал… Единственная мысль была о социальной и психологической стороне путешествий во времени, но такие же мысли приходят во время прочтения «Москва 2042». Все было вялым: как события в книге, так и мысли ГГ.
Текст вашей рецензии…
Вы можете посоветовать похожие книги по сюжету, жанру, стилю или настроению. Предложенные вами книги другие пользователи увидят здесь, в блоке «Похожие книги». Посоветовать книгу
Всего 1K Всего 383
Рецензии на книгу «Глас Господа» Станислав Лем
Трудно сказать, к какому жанру относится «Глас Господа». Формально – это, несомненно, научная фантастика, и в нем даже присутствует литературная основа. Но я бы определил данный роман как развернутое размышление на заданную тему со множеством культурологических отступлений. Размышление по поводу полученного из космоса Послания.
Хотя, слово «полученное» здесь весьма условно. Предназначалось ли оно какому-либо конкретному адресату, в тексте так и остается не проясненным. ***
На самом деле, все описанное в «Гласе Господа» имеет под собой вполне реальную основу. В 60-х годах прошлого века были обнаружены звезды с периодически меняющимся свечением.
Позже определили, что это один из видов пульсаров, но первоначально, возможно, существовала гипотеза, что это сигнал от цивилизации, далеко ушедшей в своем развитии.
В романе Лема сигнал повторяется каждые 416 часов и был создан целый засекреченный проект («ГЛАГОС») по его расшифровке.
Питер Хогарт, от имени которого и ведется повествование, всемирно известный математик, был приглашен в проект спустя год после его запуска, когда 2,5 тысячи исследователей зашли в тупик и искали свежие идеи.
Ему пришлось даже переехать в Неваду, где посреди пустыни располагался изолированный от всего мира небольшой городок, населенный лингвистами, психологами, физиками, химиками и специалистами еще десятка наук, бьющихся над Посланием из космоса.
***
«Глас Господа» написан в 1968 году, спустя четыре года после «Суммы технологии».
И несомненно, этот знаменитый футурологический трактат повлиял на структуру романа. Лем уже не мог ограничиться рамками «чистой фантазии» и развертывает перед нами последовательное решение реально стоящей задачи. Представьте, человечество получило (перехватило) сигнал из космоса, имеющий явно искусственное происхождение.
Но что такое сигнал? Периодически повторяющиеся изменения каких-либо физических характеристик (частоты излучения или нейтринного потока, как в романе Лема). Далее, надо его как-то интерпретировать, и здесь возникает первая проблема.
Невозможно начать что бы то ни было без исходных посылок, независимо от того, осознаются они или нет. Эти посылки задаются и биологической природой человека, и амальгамой его культуры. …
Иными словами, человек неизбежно накладывает на Послание свой культурный код, который, конечно же, отсутствует в первоначальном «тексте».
Вот как Лем образно повествует об этом.
Культура есть нечто необходимое и случайное, как подстилка гнезда; это — убежище от Мироздания, маленькая контрвселенная, с существованием которой большая Вселенная мирится молчаливо и равнодушно.
Равнодушно потому, что в самом Мироздании нет ответа на вопросы о добре и зле, о прекрасном и безобразном, о законах и нравах. Язык — порождение культуры — служит каркасом гнезда, скрепляет подстилку, придавая ей форму, которая обитателям гнезда кажется единственно возможной.
Язык — знак их тождественности, общий знаменатель, инвариантный признак, и его действенность кончается сразу же за порогом этой хрупкой постройки.
Встает вопрос, как взглянуть на Послание «нечеловеческими» глазами. Единственный способ, использовать инструментарий, очищенный от каких-либо налетов материальности – математику. И Питер Хогарт, будучи крупнейшим специалистом в своей области, сразу же получил результат.
Он сумел чисто математически доказать, что Послание замкнуто, т.е. содержит не структуру какого-то алгоритма, который все упорно искали, а описание объекта. (На этом, правда, успехи математических методов закончились). И это только часть вопросов.
Чтобы понять логику «текста», необходимо хоть как-то представлять себе его отправителя.
Но как может выглядеть цивилизация, научившаяся управлять нейтринными потоками, и, по всей видимости, делающая это миллионы лет? Кажется, что и представить себе такое невозможно, человеческий ум не привык оперировать такими масштабами. Однако, Лем берется за решение поставленной задачи.
Но он не дает готовых ответов и, выдвигая гипотезу, через пару страниц тут же опровергает ее. Он дает инструментарий мышления. И в этом я вижу главную ценность «Гласа Господа». Испытываешь своего рода «интеллектуальный катарсис» от блестящей логики повествования и того культурологического бэкграунда, который стоит за текстом романа. ***
Вердикт. Развлечение для интеллектуалов. )
P.S. Кому интересно, можете заглянуть в «Цитатник», где в одном месте собраны все главные мысли романа.
Станислав Лем — Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести
Станислав Лем
Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести
Эту автобиографию я писал, отдавая себе отчёт в том, что моё перо притягивают два противоположных полюса. Один из них — это случайность, второй — организующая нашу жизнь закономерность.
Чем было всё то, в результате чего я появился на свет и, хотя смерть угрожала мне множество раз, выжил и стал писателем, и к тому же писателем, который пытается сочетать огонь и воду, фантастику и реализм? Неужели всего лишь равнодействующей длинного ряда случайностей? Или же тут было некое предопределение, не в обличье какой-то сверхъестественной Мойры, которая предрекла мою судьбу уже в колыбели, но таившееся где-то во мне самом — скажем, как и подобало бы агностику и эмпирику, в моей наследственности.
Разумеется, от роли случайности в моей жизни я не могу отмахнуться. Когда в 1915 году пала крепость Перемышль, мой отец — он служил тогда врачом в австро-венгерской армии — оказался в русском плену.
Почти пять лет спустя, пройдя через хаос русской революции, он вернулся в родной Львов, и из его рассказов я знаю, что по меньшей мере однажды его как офицера, а значит, классового врага должны были поставить к стенке.
Спасся он по чистой случайности: когда его уже вели на расстрел по улице какого-то украинского местечка, его заметил и узнал еврейский парикмахер из Львова; тот брил самого коменданта города и имел свободный доступ к нему.
Благодаря этому отца (который, впрочем, тогда не успел ещё стать моим отцом) освободили, и он вернулся во Львов к своей невесте. Эту историю — разумеется, в художественно переработанном и усложнённом виде — можно найти в моей псевдорецензии (на книгу «De Impossibilitate pitae»[1] Цезаря Коуски) из сборника «Абсолютная пустота».
Тогда случайность обернулась судьбой в облике человека, ведь если бы парикмахер свернул в эту улочку минутой позже, ничто не спасло бы моего отца. Я слышал это от него, когда мне было лет десять, и тогда, конечно, мне были недоступны абстрактные рассуждения, которые позволяли бы сопоставить категории случайности и судьбы.
Мой отец был уважаемым в городе и весьма зажиточным врачом-ларингологом. В довольно-таки бедной стране, какой была довоенная Польша, я ни в чём не испытывал недостатка. У меня была французская гувернантка, множество игрушек, и я считал мир, в котором рос, чем-то абсолютно устойчивым. В таком случае почему же я, ребёнок, любивший уединение, выдумал странную, диковинную игру, описанную в другой моей книге — «Высокий Замок»?
Я перенёсся в вымышленный мир, который, однако, я не выдумал и не вообразил себе, так сказать, непосредственно.
В школьные годы я изготовлял множество «важных бумаг»: документы, удостоверения, дипломы, наделявшие меня богатством, высокими званиями и тайной властью; и ещё — «неограниченные полномочия», пропуска, шифрованные подтверждения своих высоких должностей — где-то там, в стране, которой не было ни на одной географической карте.
Может быть, я ощущал какую-то неуверенность? Угрозу? И моя игра была как-то связана с этим, возможно даже неосознаваемым мною, ощущением? Не знаю. Я был хорошим учеником.
Потом, Уже после войны, я узнал от одного пожилого человека, который служил в школьном ведомстве довоенной Польши, что в 1936 или 1937 году измеряли коэффициент Умственных способностей учеников всех гимназий; мой коэффициент интеллекта оказался около ста восьмидесяти, и, по словам этого человека, я был тогда чуть ли не самым способным ребёнком во всей южной Польше. О чём сам я и понятия не имел, так как о результатах обследования не сообщалось. Итак, по крайней мере в этом смысле, с этой точки зрения я уже составлял исключение из общего правила. Хотя, конечно, совсем не поэтому мне удалось пережить оккупацию в «генерал-губернаторстве».[2] Именно тогда я как нельзя более ясно, в «школе жизни», узнал, что я не «ариец». Мои предки были евреи. Я ничего не знал об иудейской религии; о еврейской культуре я, к сожалению, тоже совсем ничего не знал; собственно, лишь нацистское законодательство просветило меня насчёт того, какая кровь течёт в моих жилах. Нам удалось избежать переселения в гетто. С фальшивыми документами мы — я и мои родители — пережили эти годы.[3]
Но я хотел бы ещё раз вернуться в своё довоенное детство. Мои первые книги были совершенно особого рода. Ещё не умея читать, я листал анатомические атласы и медицинские пособия отца; понять в них что-либо мне было мудрено уже потому, что медицинская библиотека отца состояла частью из немецких, частью из французских книг.
Только беллетристика была на польском. Моё первое знакомство с миром книг неразрывно связано с рисунками скелетов и аккуратно вскрытых черепов, подробными и многоцветными рисунками мозга, изображениями внутренностей, препарированных и украшенных звучными магическими латинскими названиями.
Разумеется, рыться в отцовской библиотеке мне было строжайше запрещено; именно поэтому она притягивала меня, как нечто запретное и таинственное. Пожалуй, я и теперь ещё мог бы перечислить все человеческие кости.
За остеклённой створкой книжного шкафа лежала на полке одна из черепных костей (os temporis)[4] с просверлённым в ней отверстием, должно быть, на память о том времени, когда отец изучал медицину. Я не раз — и без какого-либо пиетета — держал эту кость в руках (для этого надо было только на время стянуть у отца ключ).
Я знал, что это такое, но кость меня не пугала, а скорее вызывала какое-то удивление. То, что она лежала перед рядами толстых медицинских трудов, казалось мне совершенно естественным; ведь ребёнок не отличает банального и будничного от необычайного — ему просто не с чем сравнивать.
Эту кость — или, скорее, её беллетристическое отражение — можно найти в другом моём романе («Рукопись, найденная в ванне») в виде очищенного до блеска черепа.
Целый череп, такой, каким он описан в этом романе, где он играет какую-то не вполне ясную для меня самого роль, был раньше собственностью моего дяди с материнской стороны, тоже врача. Он был убит всего два дня спустя после вступления немецкой армии во Львов вместе со многими другими поляками, по большей части профессорами университета; среди них был Бой-Желеньский, один из самых известных польских писателей. Их взяли ночью на их квартирах и расстреляли.
И вот вопрос: была ли какая-нибудь объективная, то есть не вымышленная мною, не ограничивающаяся одними лишь ассоциациями связь между этими частями человеческого скелета и эпохой массового человекоубийства? Или же перед нами всего лишь серия случайных совпадений? Да, я считаю это совпадение совершенно случайным.
Я не верю ни в Провидение, ни в предопределение. Мой жизненный опыт таков, что я могу представить себе — вместо предустановленной гармонии — разве что предустановленную дисгармонию, за которой следуют хаос и безумие.
Моё детство, вне всякого сомнения, было мирным и идиллическим — особенно по сравнению с тем, что наступило потом.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу
Возвращение со звёзд — это… Что такое Возвращение со звёзд?
«Возвращение со звёзд» (польск. Powrót z gwiazd) — научно-фантастический роман Станислава Лема. В книге описываются ощущения человека, вернувшегося через 127 лет на Землю из космической экспедиции, занявшей для него около 10 лет. У него нет никого и он никому не нужен в этом мире.
Впервые опубликован на польском в 1961 году. Первое полное русское издание — 1965 года в переводе Е. Вайсброта и Р. Нудельмана.
Сюжет
Роман рассказывает историю астронавта Эла Брегга, который вернулся на Землю через 127 лет из космической экспедиции на Арктур, из-за релятивистского замедления времени занявшей для него около 10 лет. На родной планете он находит утопическое общество, без насилия и войн. Главному герою тяжело признать эту цивилизацию своей.
Вскоре Эл узнаёт, что в основе новой цивилизации лежит процедура бетризации, которая нейтрализует все агрессивные импульсы в мозге человека и усиливает инстинкт самосохранения.
Однако у этой процедуры есть и побочные эффекты, по крайней мере, с точки зрения Эла. Человечество не склонно к риску, в частности, космические полёты рассматриваются как неоправданный авантюризм.
Он и другие космонавты становятся для общества чужими и даже опасными, так как они не были бетризованы.
Перед главным героем стоит выбор: принять ценности нового общества, или же стать изгоем. А может быть, снова улететь в космос, как планируют остальные вернувшиеся астронавты? Встретив свою будущую жену Эри, он решает остаться в новом обществе.
Автор о романе
…»Солярис» я считаю удачным романом, а «Возвращение со звёзд» — неудачным (потому что центральная для этой книги проблема искоренения социального зла рассмотрена слишком уж примитивно и неправдоподобно.
Если даже допустить возможность «фармакологического» устранения зла, причиняемого намеренно, то всё же никакое химическое или любое другое воздействие на мозг не способно устранить общественные отношения, конфликты и противоречия, порождающие непреднамеренное социальное зло).
— С. Лем. «Моя жизнь».
Русские переводы и издания[1]
- в переводе Ю.Абызова и с предисловием В.Ревича
- Лем С. Озот, Кресс или Герма?: [Отрывок из «Возвращения со звёзд»] // Литературная газета. — М., 1962 — 11 дек. — С. 4.
- в переводе Е.Вайсброта и Р.Нудельмана
- Лем С. Возвращение со звёзд; Звёздные дневники Ийона Тихого. — М.: Молодая гвардия, 1965. — С. 143—397.
- Лем С. Возвращение со звёзд // Молодая гвардия — М.:1965 — № 3. — С. 235—299; № 4. — С. 213—280; № 5. — С. 220—307, с сокращениями
- Лем С. Возвращение со звёзд; Глас Господа; Повести. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2002. — С. 101—338.
- Лем С. Возвращение со звёзд; Глас Господа; Повести. — М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. — С. 101—338.
Примечания
- ↑ Станислав Лем — русский сайт. Библиография Станислава Лема
- О «Возвращении со звёзд» на официальном сайте писателя (англ.).
Скачать: Возвращение со звезд. Глас Господа. Повести , Станислав Лем
…Эту автобиографию я писал, отдавая себе отчёт в том, что моё перо притягивают два противоположных полюса. Один из них — это случайность, второй — организующая нашу жизнь закономерность.
Чем было всё то, в результате чего я появился на свет и, хотя смерть угрожала мне множество раз, выжил и стал писателем, и к тому же писателем, который пытается сочетать огонь и воду, фантастику и реализм? Неужели всего лишь равнодействующей длинного ряда случайностей? Или же тут было некое предопределение, не в обличье какой-то сверхъестественной Мойры, которая предрекла мою судьбу уже в колыбели, но таившееся где-то во мне самом — скажем, как и подобало бы агностику и эмпирику, в моей наследственности.
И вот вопрос: была ли какая-нибудь объективная, то есть не вымышленная мною, не ограничивающаяся одними лишь ассоциациями связь между этими частями человеческого скелета и эпохой массового человекоубийства? Или же перед нами всего лишь серия случайных совпадений? Да, я считаю это совпадение совершенно случайным.
Я не верю ни в Провидение, ни в предопределение. Мой жизненный опыт таков, что я могу представить себе — вместо предустановленной гармонии — разве что предустановленную дисгармонию, за которой следуют хаос и безумие.
Моё детство, вне всякого сомнения, было мирным и идиллическим — особенно по сравнению с тем, что наступило потом.
Я был пожирателем книг. Я читал всё, что попадало мне в руки: шедевры национальной поэзии, романы, научно-популярные книжки (я и теперь ещё помню, что одна из таких книг, подарок отца, стоила семьдесят злотых, целое состояние по тем временам — за семьдесят злотых можно было купить костюм). Отец меня баловал, ничего не скажешь.
А ещё я рассматривал в отцовских анатомических атласах (это я тоже хорошо помню) женские и мужские гениталии — особенно женский «срам» казался мне чем-то паучьим, он не то чтобы вызывал у меня отвращение, но, во всяком случае, не имел для меня ничего общего с эротикой.
Позже, став взрослым, в сексуальном отношении я, насколько мне представляется, был совершенно нормален.
Но так как на медицинском факультете я среди прочих предметов изучал гинекологию и даже проработал месяц акушером в одной из клиник, то порнография поныне ассоциируется у меня не с сексуальным влечением, не с радостями соития, а с анатомическими картинками в отцовских атласах и с моими собственными занятиями гинекологией. Сама мысль о том, что мужчина может прийти в сильное возбуждение при одном виде женских гениталий, кажется мне чрезвычайно странной. Я понимаю, конечно, что тут речь идёт о «либидо», об ощущениях, «встроенных» в нашу психику и запрограммированных эволюцией; и всё же секс без любви — это для меня примерно то же, что человек, который ест соль и перец целыми ложками потому, что без соли и перца еда будет пресной. Никакого отвращения, но также и никакого влечения, пока речь не идёт о настоящей эротике, о том, что зовётся любовью.…